Ничего не хочу...

Ничего не хочу. В самом деле уже ничего.
По инерции что-то творю, говорю, обожаю...
Ещё бродит душа и куда-то зовёт вещество...
Я с улыбкой смотрю и поэтому им не мешаю.

И душа, и мозги столько раз разрывались в куски,
что когда не бомбят, я даю им возможную волю.
Пусть ещё отдохнут, пока мир, золотые деньки
и целуют красотки, и доступ открыт к алкоголю.

Потому что сегодня ещё говорят “мон амур”,
и пейзаж за окном не в дыму, а в прекрасном цветенье.
И мадам Помпадур, как Венера, на ложе из шкур,
а из летнего сада доносится смех или пенье.

Я целую её и куда-то смотрю за плечо,
где кончается век и закат апельсиново-нежен.
Кто-то хочет пожить и с тобою сливаться ещё.
Это тело кричит или дух недолюбленный грешен?

Дорогая моя, для чего вам духи и корсет?
Вы и так божество, снизошедшее в уровень дольний.
Дорогая молчит и зовёт объяснить, тет-а-тет...
Её ноги белы и длинны, словно перст колокольни.

Ничего не хочу. Только тысячи лет тишины.
И свежайшего воздуха, и пожеланья покоя...
Но красивые губы и пальцы, и плечи нежны.
И горячее тело пленит ароматом левкоя.

Она шепчет слова, от которых моя голова,
отрываясь, летит, словно мяч, через целое поле.
Только точка уже. И с земли её видно едва...
Растворяюсь в тебе, исчезаю в твоём ореоле.

Прижимайся ко мне, моя радость, блаженно гори!
Всё равно ничему не бывать в этой жизни дороже.
Ещё целая вечность до грубой, кровавой зари!
Мы такую огромность ничем не заполнить не можем.

Я взорвусь и усну... Кто последний, тот гасит свечу.
Не хочу ни войны. Ни дурацких о ней разговоров.
Красоты без границ, на века, я искал и ищу.
Без чужих территорий, тупых притязаний и споров.

Обнимая тебя, понимаю, как мне повезло.
И теперь всё равно, тишина или тьма нас укроет.
На столе апельсин, шоколад, мандарины, мерло...
И любовь на губах ещё пахнет немного икрою...

2007