Ты что-то говоришь...

Ты что-то говоришь, в речах твоих всегда
то месяц, то звезда – поэзия сплошная...
А я лежу, дрожу и думаю, когда
придавишь ты меня и всю, везде познаешь?

Ведь губы для чего? И почему текут
то слёзы, то слова, и взгляд черней агата?
И пальцы говорят, и запахи влекут,
и тихо, как сова, душа летит куда-то.

Душа моя – платок, с озябшего плеча.
Душа моя – поток, смывающий невзгоды.
Душа моя – глоток из горного ключа.
Над пропастью мосток, сожги и рухнут своды.

Ты думаешь таких на свете нас мильйон?
Но я одна, мой друг, как сон неповторима.
То Грешница с тобой, то госпожа Миньйон,
то дурочка Гламур, то миссис Пантомима.

У них в уме одно... А я сама вино.
Мне понимать дано. Я – свет, первопричина.
Но жизнь – не кинозал, судьба - не полотно,
в итоге не конец. И даже не кончина...

Другие всё кружат, над мёдом стайка ос,
для них любить всерьёз – неведомое что-то.
Ты мой и для тебя я вырасту до звёзд,
валькирия небес и муза звездочёта.

Накрою я, как ночь, и водопад волос
сведёт лицо к лицу, куда там Веронике...
Я покажу тебе парад метаморфоз
и малое тогда окажется великим.

Прижмись ко мне скорей! Я - тайна во плоти.
На свете не найти красивее задачи...
Из лужицы не пей! И деву не студи.
Не оставляй одну. И не стыди, тем паче...

2007

Витебск - Париж.

Быт наш лачужный под кровлей аморфной
перенасыщен плесенью, мордами,
петлями жемчуга девичьих шей,
жемчуга горестных галантерей.
Ранами стен, потолков и полов,
рваными деньгами, кранами, слов
многоэтажностью, жаждой живущих,
битыми стёклами стопок, витрин,
мутною верой всех неимущих
в этот бездонный ультрамарин…

Вот и терзают скрипки без струн
демоны, ослики, пары влюблённых.
Мечется дворник. Ангел трубит!
Утро орёт петухами вдогонку
рыбе рогатой, маске притворной.
Действо клубится, крутит лавчонку
шабаш подвыпившей, сиплой Руси –
даль вековая! Боже, спаси…

Что там тебе начирикает птичка?
Гири танцуют, буковки скачут,
острые стрелки режут яичко;
всхлипнут пружины – звёзды заплачут.
Зелень с сиренью, крошки желтка…
(Благодаренье, живы пока.)

Стоит наполнить вёдра цветами,
снять ожерелье с крыши церковной,
выкрасить алым синие косы –
полный порядок в жизни духовной!
Проще простого – охрой Луну…
Я тебя вижу! Я к тебе льну.
Дайте мне денег, я вам верну!
Вы понимаете? Так расскажите
всем, что я скоро, наверно, уеду.
Скоро. В хорошую, в целом, страну.
Где никогда, никогда не усну…
Дайте мне тему и тишину.


«Лорка!» Железные всадники Йорка.
«Сага». Гигант католической догмы.
«Кистью руки». Музыкант – живописец.
Линия. Ломка. Радуга! Лорка –
имя, с которым веду я беседу…
Кажется? Знаю… Скоро уеду…
Окна сжимает чёрный квадрат.
Так и уснут старики. Они вышли!
Это ужасно. Боже всевышний,
впору спросить тебя: кто виноват?

Дальше – Испания. Мчаться, вдыхать
пряное поле, солнце, листву!..
Окна сжигает красный квадрат.
Шторки, как флаги. Русь - дипломат.
Воля судьбы, отпусти тетиву!
Дзэн!
Забываются старые страхи.
На горизонте видятся горы.
Час, когда женщина в звонкой рубахе
с птичьих высот обернулась на город…

Взгляд Лобачевского. Плоскость Эвклида.
Антиданая. Лувр. Аэлита!

Время предчувствует тяжесть ОТО.
Мир развивает основы полёта.
Что нами движет? Страх? Либидо?
Жадность? Надежда? Мечта идиота?

Льёт электричество свет по холсту.
Жёлтый! И серые лица – лимонны.
Поезд уходит.
«Слава труду!»
Миг озаренья.
Улыбка Мадонны…

1989

Эта хрупкая веточка жизнь...

Эта хрупкая веточка жизнь,
на которой цветёт орхидея...
О, откройся мне смысл, покажись,
сердцевина, загадка, идея!

Я ведь создан, чтоб всё это пить,
чтобы внять эту горечь и прелесть.
И всё время кого-то любить,
не ругая, не муча, не целясь...

Я ведь жив, чтоб тебя целовать
и любить до потери сознанья...
Может так произносят слова
преклонения и обожанья?

Я касаюсь тебя и течёт
бесподобная капля нектара...
Может это к себе нас влечёт,
а не бред бытового кошмара?

Не роняй на меня лепестки,
не теряй свою добрую силу.
Ночь приходит, а с ней - светляки -
стразы звёзд над пустыней винила.

Если музыка, то о губах,
о свечах и объятиях милых...
О каких-то красивых словах,
о бокалах и тьме темпранилло.

Если музыка, то о тебе,
о прекраснейшей в видимом свете.
О древнейшей твоей ворожбе,
завлекающей в сладкие сети.

Я тобой в этот ритм вовлечён
силой страсти и пряного слога.
Я желаю тебя горячё,
моя радость, моя недотрога!

Млечный путь на твоём животе,
в волосах – галактический ветер...
Если музыка, то о дожде,
о полях опылённых соцветий.

Как звучит эта ночь, эта высь!
Как зовёт неземная дорога...
Эта хрупкая веточка жизнь,
эта прихоть влюблённого Бога.

2006

О рисунке вообще и о линейном рисунке, в частности... Продолжение 2.

Рисовать можно чем угодно. Например, один мой знакомый работает, в смысле творит, тряпкой... Вы думаете, что он уборщик или психбольной? Нет. Он зубной техник. Но если для экспрессии тряпка подходящий инструмент, то почему бы и нет? Валяться на холсте, будучи измазанным краской, тоже не особенно популярно, но тем не менее, это не только возможно, но даже получило своё название и нишу в разновидности искусств - боди-арт.

И всё же, если наши амбиции не так глобальны, а наши характеры не так испорчены и бескомплексны, то лучше ограничиться подходящей бумагой, карандашами, перьями, ручками, фломастерами и так далее. Выбрать то, что соответствует твоему сегодняшнему настроению и начать.
Лично я чаще всего уже что-то рисую, уже куда-то и как-то веду линию, но ещё абсолютно не представляю, что из этого выйдет. Для меня самое главное - это творить. Чертовски интересно самому, что будет получаться. Первые линии часто бывают просто абстрактны. Но я пытаюсь присмотреться к ним и следовать за своей фантазией.
Я не знаю, может, кому-то интересно, чтобы начали рождаться деревья, дома, великие стройки будущего... А я, как тот Вовочка из анекдота... Мне нравится рисовать человеческое тело. В самом начале моих детских и юношеских попыток это были рыцари, гладиаторы и прочие сильные, мускулистые атлеты и герои. Мне никак не давалась женская натура. И я как-то обречённо подумывал тогда, что вероятно, тайна красоты женского тела мне так и не откроется никогда, и нужно с этим смириться.
А потом, в очередной раз, жизнь мне показала, что наши "никогда" - это наши собственные барьеры и страхи, обыкновенное неверие в себя, в то, что чудо доступно каждому из нас. А ведь нужно всего лишь попытаться быть искренним и смелым...
Может, самое главное в понимании себя и в освобождении своей внутренней творческой личности в том, чтобы расслабиться и дать душе дышать свободно. СВОБОДНО И ЛЕГКО. Что я имею в виду? То, что линейный рисунок, как никакой другой, может из вас сделать гения. Да-да, я не преувеличиваю. Можно учиться рисовать гипсовые головы или сидящих на лавочке старушек, и в этом тоже будет своя польза, но когда перед вами нет ничего, кроме листа бумаги и карандаша, когда ваша душа напрямую начинает конвертироваться в изображение... Когда нет штрихов, этих нервных подёргиваний естества, а есть линия,тогда постепенно в ней, в её колебаниях начинает проявляться ваш собственный алгоритм и амплитуда. И тогда ваш собственный стиль проявляется и очищается от всего второстепенного и наносного с невероятной скоростью.
У меня в жизни было всего несколько учеников, уже взрослых людей, которым я показывал свой метод рисунка. Месяц-два тренировок меняли их творчество к лучшему невероятно. Убеждён, что при классическом подходе к рисунку такого прогресса просто быть не могло. Слишком долгая, кропотливая техническая работа убивает непосредственное чувство творца. Наскальные росписи пещерных людей впечатляют нас и сегодня только потому, что были непосредственны. Делались на волне душевного подъёма и благоговения перед процессом созидания. И это очень хорошо чувствуется современным зрителем.
Итак, возвращаясь к технической стороне линейного рисунка, хочу сказать, что кроме внутреннего настроя художника, нужны ещё и подходящие условия и материалы. Как я уже говорил, выбор последних определяется индивидуально. Я лично применял самую разную бумагу, карандаши, перья и так далее. Остановился на том, что слегка желтоватый тон бумаги для меня - самое приемлемое. Её поверхность, зернистость или гладкость тоже бывают различной. Если в ваших руках кисть с тушью, то грубоватая бумага - это хорошо, это именно то, что придаст готовому произведению свой чувственно-антикварный шарм. Если вы собираетесь рисовать стальным пером, то конечно, поверхность должна быть гладкой, такой, как бывает у высококачественного ватмана, но отнюдь не у мелованной бумаги. Нужно помнить, что в линейном рисунке, как в сапёрном деле, художник ошибается только раз. Запороть рисунок легко. Если такое случилось, его нужно разорвать пополам или смять в шарик и бросить в мусорную корзину. И не жалеть! Ничего не поделаешь... А для того, чтобы таких неудач было поменьше, нужно расслабиться, но в то же время, предельно сконцентрироваться на процессе рисования. Важно всё: чистые руки, удобный стул, стол, хорошая, подходящая бумага, освещение, тишина или тихая музыка и так далее... В принципе, процесс создания линейного рисунка - это китайская гимнастика. Здесь нужно всё делать красиво и правильно: двигаться, дышать, думать... И не забудьте, что всегда важно вовремя остановиться. Не переборщить! Но и недоделывать тоже нельзя. Чувствуйте гармонию. Пытайтесь минимальными средствами передать те важные детали, без которых просто не обойтись. Всё остальное - лишнее...

Мне ангел приснился белый...

Мне ангел приснился белый,
он звал: “Полюби меня!
Мои и душа, и тело -
всё соткано из огня.

Я кожи твоей не раню,
ресниц твоих не опалю.
О, Боже, как сладко сливаться мирами
и жарко шептать “люблю...”

Возьми меня, будь со мною,
сегодня, сейчас, всегда!
Я ноги твои умою
и тяжесть сниму труда.

По-царски я стол накрою.
Я мягче травы стелю.
Вечерней, ночной порою,
скажи мне ещё “люблю”...

Смотрел я в глаза большие
и думал, кого мне Бог
послал бы, о том пиши я,
что мир некрасив и плох?

Что всяк перемазан грязью
и руки его в крови...
Я думал, какой бы связью
меня бы учил любви?

Явился бы чёрт дебелый
и звал за собою в ад.
Где я ничего б не делал
и был бы всегда богат.

И очень скоро бы спятил...
Но, слава Богу, ко мне,
в тончайшем шёлковом платье
ангел прилёг во сне.

2007

О рисунке вообще и о линейном рисунке, в частности... Продолжение.

Итак Пикассо. Какой-то крупный опрос и анализ показал, что лушим художником ХХ века является Пикассо. А не Дали. А не Малевич. А не Матисс. Не Кандинский, Шагал, Брак, Вазарелли, Уорхол и так далее... Вопрос: почему?
Может, потому что Пикассо более всех других соответствует своему веку? Он - его художественный портрет. Или портрет Художника ХХ века. Точно так же, как век вместил в себя массу открытий, революций, перемен взглядов, течений, подходов, так же и Пикассо - это стили, поиски, направления, опыты - смелое и бесконечно интересное путешествие дорогой модернизма. Модернизм - это не шизофрения капиталлистического общества, не пресыщение и не извращение нравов, как это нам пытались доказать "красные" идеологи. Модернизм - это логическое развитие искусства вообще. Которое, кстати, не стагнирует, не загнивает, не превращается в "продажную девку" кого угодно, а просто ищет. Ищет новые пути, новые гармонии, свежие и не банальные решения красоты. И если Пикассо крутит, ломает, режет и соединяет снова своих моделей подобно сумасшедшему хирургу, то это не от желания удивить, это от интереса... Скажете, что маньяк испытывает нечто подобное, четвертуя свою жертву? Чепуха. Маньяк ломает. Пикассо строит. Его влюблённость в жизнь, творчество, женщину такова, что заставляет найти невероятный способ показать в двухмерном пространстве плоскости трёхмерный объём фигуры - и сзади, и спереди, и сбоку... Да, это немножко хулиганство, но это прежде всего любовь. Впрочем, даже не хулиганство, а смелость, отвага, драйв... Плевать ему на многоголосицу критики. И правильно. Настоящий творец слышит голос Неба и диктует его миру. В этом смысле Пикассо - диктатор. Или по другому - Гайдар, идущий впереди -главная персона авангарда. Он определяет предпочтения века. Он подминает моду под себя. Он - зависть десятков и сотен тысяч мелких художников, которые на все голоса поливают его своими ехидными шуточками и которые обвиняют его в обворовывании идей других... Бред! Самый яркий пример тому парочка Пикассо - Брак. Да, когда идея одна и дорога узка, трудно не быть похожим на таких же, работающих в рамках одного направления. Особенно, когда это не просторный сюрреализм, а достаточно зажатый формулами построения кубизм. И даже тогда видно, что разница есть... Вообще, мне лично трудно понять, как люди не понимают, не чувствуют настроение абстракции? Дело ведь не в том, о чём это, что нарисовано, "что автор этим хотел сказать"... Да ничего! Он творит... Автор вас в гробу видал с вашими "Объясните мне, почему..." Учись, темнота, думай! Старайся подключать к процессу познания душу и не задавай дурных вопросов. Он не стоит у своих картин и не рассказывает каждому встречному-поперечному, ЧТО здесь надо видеть.. Художник на земле вообще не для того, чтобы тебя развлекать. Конечно, если он художник, а не ремесленник-коробейник...
Рисунок Пикассо быстрый. Рука большая? Ну и бог с ней, зато глаза будут поменьше, а носик прямее, а прядка ляжет так, что вы почувствуете под ней пот, жар лица и жажду тела... А этот сатир так прижимает нимфу, что для того, чтобы добиться подобного чувственного эффекта Делакруа или Курбе, или Энгру понадобятся месяцы и годы кропотливого труда... Пикассо - Энергия. С большой буквы. Ракета-носитель, которая выталкивает тебя в то пространство, откуда уже непонятно, зачем были у одного художника эти бесконечные складочки платья, а у другого эти немеренные площади ржи, у третьего тысячи ничего не говорящих душе, но извивающихся и рубящих всё и вся воинов... ЗА - ЧЕМ?.. Ведь что есть искусство? Это - достать твою душу. Что скажут душе твоей тысячи мёртвых тел какой-нибудь эпохальной битвы при Грюнвальде? То, что мир жесток? Это понятно и так... Не знаю. Когда я смотрю на пикассовского мальчика с собакой (одна рука с каким-то куском у рта, другая на голове чёрной дворняги), я чувствую всю тяжесть и трагизм человеческого бытия, впрочем, точно так же, как и красоту духа. Когда я вижу огромные, реалистично прописанные полотна сражений, торжеств, коронаций, крестных ходов - мне становится грустно и мерзко на душе. Да-да, та самая смерть одного - это горе, смерть миллионов - статистика. Несчастия одних и вечная обжираловка других... И здесь становится легко понимать китайца, рисующего пару рыбок в тихом потоке. Иногда они говорят тебе больше, чем все библии мира...

При перепечатке статьи ссылка обязательна.

Почему так грустно в эти вечера...

Почему так грустно в эти вечера?
Словно демон смерти кружит надо мною,
словно груз столетий чувствую спиною,
словно дом пронзают чёрные ветра.

И не ждёшь от жизни ничего светлее.
И на перекрёстках в мире ни души.
И одно безмолвье зимнее белеет.
И бездарно кто-то судьбами вершит.

1985

О рисунке вообще и о линейном рисунке, в частности...

Странная штука наша психика... Когда моя мама увидела, что я всерьёз увлёкся живописью, она решила этот процесс взять в свои руки. И как педагог, потащила меня к другому педагогу - лучшему в городе скульптору. Помню, что он был жутко похож на Эйнштейна. Как брат близнец, прямо таки... Он посмотрел на меня своими печальными... нет, не еврейскими, а украинскими глазами и тихо сказал: "Нужно каждый день делать по десять рисунков. Тогда из тебя будет художник." По дороге домой мама эту глобальную мысль пыталась вдолбить мне в голову ещё раз сто.

На следующий день я начал рисовать всё, что вижу: стул, стол, маленький псевдомраморный бюстик Ленина, шкатулку, сапоги... Последние удались лучше всего. Наверное, потому что они были высокие, импортные, коричневой кожи. Даже не на женской ноге они смотрелись очень эротично. А мне, шестнадцатилетнему, как сказал бы Фрейд, моё подсознание уже явно что-то диктовало... Тем не менее, сапоги оказались последним рисунком из серии "Надо!" Никакие силы не могли меня больше заставить рисовать. Но я очень хотел поступить после школы в художественный институт. А там сдают экзамен по рисунку! А я ничего не мог с собой поделать - рисуя что-то правильное и реалистичное, мозги мои тихо, но быстро отключались и я засыпал. Не сомневаюсь, что тоже самое произошло бы и в институте.

Через девять лет, случайно, пишучи стихи, я нарисовал девушку с телефонной трубкой и птичкой на плече... Ещё через одиннадцать лет я начал рисовать ежедневно. До этого были только акварели, гуаши да картины маслом. Причём всё начиналось без предварительного рисунка, сразу.
Рисунки пером, чёрными чернилами, ещё месяц-два как-то сопротивлялись. Иногда не хватало воображения, чаще практики. Рука ещё подрагивала, дыхание не вошло в нужный ритм "вдох-выдох-задержка", ещё не было понятно, что, куда, к чему, зачем... Что можно и нужно делать, а что только портит ранее достигнутое. Когда остановиться? Как найти единый язык рисунка? Как заставить пустоту не быть пустой?..





Вспоминались и китайцы со своими принципами подхода к живописи, и Матисс, и Модильяни, и Пикассо, и Надя Рушева... Собственно, для меня это почти что все, кто сказал что-то ценное в искусстве самым лаконичным способом - линейным рисунком. Причём, Надя Рушева была первой, чей рисунок балерины мне попался в ежегоднике "Мир прекрасного" и заставил остолбенеть. Минимум средств, максимум жизни, чувства, энергии!..

Сказать, что мне жаль, что она умерла в 17 лет - это не сказать ничего. Гениальность этой девочки так велика, что люди просто не могут этого осознать до сих пор. О ней нужно говорить отдельно, она этого заслуживает... А здесь я просто пытаюсь напомнить о том, что человек, в принципе, должен слушать себя самого, голос собственной души, которая видя что-то подобное себе, загорается, живёт, творит и чувствует, что счастлива!..

Названные мной Матисс, Пикассо и Модильяни... Каждый - это величина. Каждый любил женщин и рисовал их всегда, везде и стараясь вложить всё, что только умел в своё творчество.

На мой взгляд Матисс сумел передать эротику, красоту и обаяние своих моделей лучше всех. Хотя его линия иногда резковата, более других "неправильна", груба или "безалаберна". Модильяни стремится к формуле, к символу. Его живописные ню прекрасны. Его рисунки почти всегда суховаты. Исключение, пожалуй, составляют, только сидящие кариатиды.

Пикассо виртуоз и проказник, человек абсолютной художественной свободы и бесконечных возможностей! А его линия, его обнажённые!.. Я бы сказал, что Пикассо более сексуален, чем эротичен. Эротика это ведь что? Это - скорее намёк, изгиб, приоткрытая ножка... И не важно, нарисована ли натура абсолютно голой или только частично. Эротика - это флирт, лёгкая провокация, начало... Нет, я не хочу сказать, что у Пикассо нет тонких вещей, построенных на намёке, я говорю о тенденции, о преобладающем векторе... Но пока на этом прервёмся...

При перепечатке ссылка на блог обязательна.

Я не помню долгие годы работ...

Я не помню долгие годы работ,
Но помню гладь твоего живота.
Я не помню смысла великих побед,
но помню глаза и нежность рта.

Я помню изгиб твоего тела,
упругость кожи и твёрдость соска...
Сколько прекрасных лет улетело
в трубу государства, в его облака.

Жалко непрожитого с тобою.
У нас украли счастье само.
А там опять призывают к бою
выпускники МГИМО...

2005

Серпантин.

Ты мне только напомни,
только напомни и я подхвачу
этот солнечный ритм серпантина и синего неба.
Мелодию света, стекла и его переливов.
Встречный ветер,
прозрачными пальцами гладящий гриву.
Взгляд счастливый,
бредущий по миру лениво.
Ты мне только напомни,
напомни меня в утро то,
голубое шоссе
и открытые окна авто…
Это было давно?
Нет, вчера.
Скоро, скоро,
что-то сбудется скоро…
Но пленительней скорость!
Солнце – диск золотой-
танец молний, линий,
ликов,
лифтов
и лилий.
Ни о чём.
Ни о чём и о многом
этот солнечный ритм на дорогах.
И куда подевался весь смог?
Воздух пахнет лиманом и Богом,
то есть тем, в чём скрывается Бог.
И легко мне парить
в изумрудах зари над пучиной.
Быть собою с тобою, со всеми,
в ком гибельно время.
Но пылает роса,
и кричат, и кричат голоса
о бесценной тревоге за судьбы любимых
и лет!
Жизнь прекрасна, прекрасна, как россыпь,
как пышный букет!
Подарите мне жизнь,
как авто, пролетевшую мимо…

1987

Когда зацветёт пустыня...

Когда зацветёт пустыня
Шелками кровавых маков,
Когда тишина откинет
Свой полог из звёздных знаков,
Тогда я вернусь обратно
таким же, как был когда-то,
добрым и непонятным,
правым и виноватым.

Меня ты не бойся встретить
облаком на рассвете.

Пусть выпадут наши слёзы
о том, что уже невозвратно.
Пусть кто-то в степи вечерней
Забудется многократно.
И пусть ему снится ветер
и облако на рассвете…

Как тихо печалят травы
Память о том, что было.
И нет на тоску управы!
И снова сердце заныло.
Я чувствую стоны в недрах.
Я вижу, как лава стынет
В порывах кембрийских ветров.
И лижет леса пустыня…

Но ныне я только омут,
В который не смотрят ночью.
Но ныне я только череп,
Который не черви точат,
А память о том, что было,
И зависть ко всем бродягам,
и громы из туч весенних,
и корни кровавых маков.

Нет, я не вернусь обратно
таким же, как был когда-то,
добрым и непонятным,
правым и виноватым…

1987