Кому мало дано ...

Кому мало дано –
хлещет вино.
Кому много дано –
ткёт полотно.
Мне тоже что-то дали
Не больше ли Дали?
Вы нас не ожидали
из нерушимой дали?
И всё же мы пришли.
(А там цветы магнолий
и манго, и ручьи,
ничьи овечки в поле
и облака ничьи…)
Теперь крути педали
и слушай шум колёс
и колокол вдали.
По ком звонят медали?
Он тот ещё вопрос.
За те ещё рубли…

Качается треножник,
пока горит свеча.
Пока печёт пирожник,
и шьёт своё сапожник,
и менестрель, бренча,
взирает, как безбожник
на волосы с плеча
струящиеся в Лету…
твой дух направлен к свету,
телесное влача…
Но бесподобно это,
не надобно врача.
Ну, разве что отрезать
глубокий орган лжи.
«Так выпьем же за трезвость
и знание межи!»

Умри под поцелуем.
Но нет, ещё живи!
Да здра… и алиллуйа
за кроткий вздох любви.

Ведь я не то рифмую,
что всюду на слуху –
извечную, глухую
тоску, как на духу…


Я в ландышах и хвое
вдруг вспомню, что живу,
переплетясь с тобою
и падая в траву.

В глазах твоих бездонных
невыразимый свет –
плутовка и мадонна –
большое ДА и НЕТ.

2000 - 2004

Превращения в городе.

Город.
В его глазах
ночь отражается фразами.
Слабыми всплесками радужных мыслей
ранят они.
Окна, окна, окна…
Огни.
Ажурные
конструкции душ через Лету вскинуты.
(Был бы июль,
я увлёк бы тебя, мотылек!
Я бы стал на часок
всеми покинутым…
Если бы мог.)
Друзья мои умные спят к этому часу.
Я сиреневой белкой скользну через улицу (скок!)
Оцинкованных крыш коготки цепенят скрип.
За бордовой задёрнутой шторой пятно бра.
Кто уткнулся в тебя, в золотую смолу влип?
Удивительна магия: линия, форма бедра…
Мимо!
Аминь, дорогие клети.
Луна и автобус замерли у светофора.
Минут минуты зебру и нет тебя…
Так и вчера исчезает – слова не помнишь.
Капелькой с крыши ярко лететь – шум!
После –
в сторону, вверх, вниз –
лист.
Чьи-то шаги
полные грёз, дум.
Ритм. Такт. Сердце в глуши. Темень.
Папоротником
зацветаю на тротуаре.
Мрак отпускает лицо. Время
полночь пробить
и умереть в угаре.
«Пейте меня,
полное звёзд море,
пунш ледяной,
прямо из рук, уст…
пусть
все промелькнёт вскоре,
в неге меня
это лишит чувств»
Дымом скользнув,
весь от тебя – осень –
долго плыву
маревом тех слов.
Тянет упасть, прямо с высот, оземь!
Тянет давно камень души… Дно!
Площадь.
Сгущаюсь.
Миг.
Замок.
Отстучать телеграмму
призракам до зари?
Танцевать до упаду под фонограмму
одного из древнейших твоих поппури,
жизнь?
Такая сумятица…
Такая странность в том, что была
любовь.
Что вовеки взгляд не расплатится
за молодые её зеркала.
Стать?..
И в холодную гладь,
ждать,
упрётся её рука?
Я бегу от себя в поля…
И земля
бела, как тетрадь,
на последнем витке февраля.
1989

Никогда не знаешь...

Никогда не знаешь, какое завтра придёт
и какими словами лучше его называть.
Может, буйную голову злая судьба отoрвёт.
Или нежные губы будут её целовать.

Может, орден повесят на шею за бремя твоё.
Или эту же шею обнимет тугая петля.
И тихонько, под нос, прозвучит восхищённое "Ё!.."
Или так же негромко устало-досадное "Бля..."

Только пью эту жизнь, она яд, как всегда, или мёд -
мне другой не дано. А закончится и наплевать.
Моей веры никто у меня не возьмёт:
не краду, не прошу, не хочу никого убивать...

Надоело бояться, себя или близких корить.
Нам Христос обещал, чтоб не думали... Будет еда.
Чтобы жили сегодня. Чтоб жили! Да что говорить...
Чтоб сегодня любили и будете живы всегда.

Я люблю тебя грусть, я люблю тебя радость моя!
Я иду по листве, по-осеннему мудр и тих.
Каждый день всё понятнее истинный смысл бытия.
Всё прозрачнее воздух и всё дигитальнее стих...

2005

Седина февраля...

Седина февраля, суета его вьюг
вдруг сменяются слякотью сонной.
И какой-то неведомый, давний недуг
тянет в даль, за мирок заоконный.

Сотни лет просмотрю, роковой каталог
смутных образов, мыслимых связей
перед тем, как шагнуть за известный порог
и порок подступающей грязи.

Я искусственность быта сменяю на быль,
на бродячую тягу актёра,
на пахучую сладость весенней травы
и на диких ручьёв разговоры.

И до ландышей я доживу в синеве
расплескавшейся ночи искристой,
и сломается что-то в моём естестве,
и рассыплется смехом мониста.

И цыганкою жгучей войдёшь в меня ты,
неуёмная страсть восхищенья
перед жизненной силой высокой мечты
и добром твоего назначенья.

Перед тем, как взметнуться фонтану лучей
и политься мелодии странной,
на озябшую в сумраке виолончель,
обжигающей ноте органа.

Так вменяется нам призывать горизонт
в подмастерья,когда невозможно
уповать на постылый житейский резон
и на всё, что воспринято ложно.

Ибо как сокровенное выкрасть тогда
из глухих кладовых мирозданья?
И расплавить осколки последнего льда,
и увидеть души очертанья…

1987

Никто не знает, как надо...

Никто не знает, как надо...
Человечество живет
экспериментальным путём.
Наверно, в труде
должна быть радость.
И тогда мы, конечно,
к чему-то придём.


2005

Это всем дано...

Это всем дано, не тебе одному.
Исключительность – заблужденье.
Мы выходим из тьмы и уйдём во тьму.
Кратковременность - наважденье.

Собеседник – ночь, соглядатай – ночь.
Одиночество - постоянно.
Ты построишь храм и стремишься прочь.
Дело зодчего – безымянно.

Ради славы? Пыль. Ради слова? Бред.
Ради истины? Слишком просто…
Ради всех твоих промелькнувших лет,
уносящихся мыслью к звёздам.

1987

Мы опираемся на плечи...

Мы опираемся на плечи.
Ты на моё, я на твоё.
Уткнувшись в них, покоем лечим
всё естество своё.

Не знаю лучшего лекарства –
твоё плечо.
Какое древнее знахарство,
но отвлечёт.
Но станет легче и светлее,
всё отойдёт.
Твоё плечо в ночи белеет –
лечебный плод.

Я припаду к нему губами,
вдохну тепло…
И угасает нервов пламя,
уходит зло.

1984

Снова ветер воет песню...

Снова ветер воет песню,
развлекаясь на трубе.
И она, что интересно,
посвящается тебе.

Человечек одинокий,
еле выживший в борьбе,
может, грянешь караоке
и забудешь о стрельбе?

Ты не чувствуешь, родимый,
сострадания к себе?
Это жизнь несётся мимо
с красной пеной на губе.

А твоё существованье
называется бардак.
И его, при всём стараньи,
не отмыть уже никак.

…Нас за шалости подвесят.
Но из жалости простят.
Наконец мы будем вместе
там, где все спокойно спят…

Ну и что, что остаются
после нас слова, сады?
Кем они осознаются?
Кто пестует их ряды?

Только ветер, тёплый ветер
наши запахи хранит.
А весною всё на свете
о себе Бог весть что мнит…

2004

Забываю: для чего живу...

Забываю: для чего живу, зачем?
Не ради зарплаты, ведь, право.
Неужели жить – это выбить чек
на некоторые забавы?

Как мне выкроить время, чтоб всё отдать
Тебе и Вам, дорогие?
В этом, кажется, вся беда,
и по этому ностальгия…

Словно я из тех, кто отброшен вспять
и обязан порядок рушить.
Словно цель моя – самому не спать
и не дать уснуть вашим душам.

Ибо чувствую, что не этот век
меня с полуслова понял.
Ибо знаю, как должен жить человек.
И какую-то общность помню…

1986-1987

Я думал, ты море...

Я думал, ты море.
Ты – мелкая лужа.
Которая ищет
нормального мужа.

А я ненормальный.
Но правильней многих.
А ты из банальных,
читай, из убогих.

Расстанемся, дева,
постыла забава.
Пойдём, ты налево,
я снова направо.

В своих убежденьях
останемся стойки.
Я – сын Возрожденья,
ты – дочь Перестройки.

Приятно начало.
Но дальше нет смысла.
Всё то, что торчало,
от скуки повисло.

Смеяться мы можем,
а нечего делать...
Поскольку, похоже,
первично не тело.

А то, что первично,
то будет далече
от сфер ягодичных,
и выше, чем плечи.

Меж ног, безусловно,
ты видишь мишень?..
А орган любовный,
он между ушей.

Не мучься, зазноба,
вина не твоя.
Мы глупые оба,
особенно я...

Бывает, что сводит
шальная Весна...
Всё дело в Природе.
Всё это она...

2007