Реквием.

Антуану де Сент-Экзюпери посвящается.
-----

Мастерскую покинет твой дух,
твой мучитель и друг.
И выше органа собора Святого Петра
возносится имя добра.
И нет на земле ничего, никого…
Равнины небес, снега и лунный
шар.
(Эра покоя – лицо голубое.)

Ты спросишь: кого приголубила тишь?
Для кого этот белый манеж?
Голубиная почта несёт сюда с крыш
тонкие трубочки тайных депеш.
Но если звучит мотор в небе
и вспыхивают снегири,
знай – это летит Лебедь,
ранее – Экзюпери.
А ты пытаешься что-то крикнуть,
желая исправить, перечеркнуть… Зачем?
Может его путь – это лучший путь,
что пожелаешь всем.
Пусть он видит, как растут города –
электрические клумбы,
золотые муравейники –
живые, ждущие!
Пусть он ждет,
как они,
всегда,
только лучшего…

---------

Лицо Сахары закрывает веки,
теряя тепло.
Летучая мышь-гигант засыпает.
Звёздный мираж Карфагена, как остров, плывёт .
Леденеет оазис в пустыне Вселенной. И стаей
метеорный поток в стекло океана бьёт.
Полночь.
В Магеллановом облаке вспыхивает свеча…
и гаснет.
И Большой Гончий Пёс недовольно рычит, чуя…
Чья-то звезда падает, разрываясь на части –
рождаются реки. Как горячи струи!

Ты сидишь у костра, вспоминая чувства
(ладонь и огонь, красная кожа…)
и самое странное из напутствий:
- Не уходи навсегда,
если можешь…

-------

О, память, магнитная лента в разрывах:
шипенье прибоя, сорочек шуршанье,
глухие звонки телефона, смущенье,
- Мы встретимся будущим летом? – Наверно…,
слова о тебе, пробуждение строк…
А тема безмерна, безмерна!

Но влажен и нежен песок…
И мы уже на волосок
от гибели и от судьбы.
«Мы тонем… Мы станем… Мы будем!..»
Увы…

Сгущается лето. Отпущенный срок
так быстро подходит к концу.
Как ласково лижется море у ног,
и солнце скользит по лицу.

Не бойся, не думай! Пока мы одни.
Еще не размыт отпечаток ступни –
последний автограф на целой Земле,
на странной планете, летящей во мгле…

-------

Глина,
принявшая форму женщины в пальцах твоих,
твердеет без них.
Знаю: все боги уходят когда-нибудь в небо.
Небо крадёт наше счастье, но я не ревную.
Самая синяя пропасть - и та пустота.
С кем же тут спорить?
Не это! Не то мне хотелось
молвить тебе на прощанье… Послушай, живи!
Хоть затеряйся навеки,
а хоть и забудь…
Но умоляю, прошу тебя,
главное – будь!

-------

Душа, в тебе сквозняк такой!..

-------

Я за тебя молюсь
всем четырём ветрам.
Я за тебя боюсь!
Даже не передам…

Смутно так на душе.
Что-то мне говорит…
Ах, это ночь уже…
Это – звезда горит.

-------

Пауза.
Плоскость крыла – мир!
Свет и мелодия. Разная музыка.
Нота ветра всё та же.
и ни тепла, ни стужи.
Голос друга реже и реже…
- Ты слышишь?! Мы ведь погибли тоже!!!
Падение.
Скрежет!

-------

Запах граната. Как запах мгновенного яда.
Можно глотком опрокинуть всё ясное небо!
Можно листву различить в грустном городе, в парке.
Можно. Когда это будет –
нас не разбудят.
Вспомнят. Но время уйдёт. Говорливые смолкнут.
Скажут газеты, но тихо, невнятно, вдогонку
словно…
А женщины выпьют двойную разлуку.
Друг, я тебя потеряю! А ты?! Где же ветер,
каплями чтобы холодными смыть нетерпенье,
память - могильное слово прошедших столетий.
Станет ли миг на какую-то дольку короче?
Кто же был прав?
И кому это нужно – пророчить?

-------

Совесть, дай мне лёгкости воздуха в горле.
Мятой синего севера путь мой пропитан.
Пить хочу из осеннего озера в Альпах.
Всем отдать неделимую родину мыслю.
Всем поведать глубинную логику песни.
Мы от солнца и поля ржаного (колышется запах!)
Круглым хлебом Востока ты снова насытишься, Запад!
Подгоревшею коркой лоснится оливковый вечер.
Проникаю в мельчайшую малость, очеловечив…

-------

Только капля, чтоб чашу пролить.
Чтоб нарушить озёрный покой.
Чтобы зубы свело. Чтобы засветло
ночь тебя приняла.
Чтобы то, чем была
эта жизнь, этот взрыв поднебесный
понесли в неизвестность
два чёрных крыла.
Я теряю телесность.
Я чувствую – вот она,
лёгкость, чуждая плоти… Пора!
Предначертанное -
отработано.
Всё окончилось.
С плеч гора.

-------

Во мне умирает море.
И замолкает лес.
И тогда
огнём до небес
взмывает последняя Ностальгия.
Одним в этом видится стресс.
Меня понимают другие.

-------

Земля,
я уже не твой.
Я принадлежу ностальгической сини
перистых облаков.
Я понимаю, все нужное – сказано,
и даже последнее слово, - прощай,-
не имеет значения.
Я знаю,
от меня не останется ничего,
несмотря на любовь,
несмотря на труды.
И какая мне разница, что за окно не погаснет?
Я хочу лишь увидеть в испуганном воображении
лицо человека,
которого – верил – найду!
Прикоснуться к нему
на последней минуте сознанья
и понять…
И шагнуть за черту…

1987-1990

Утро.

Так чист и так прекрасен
сегодня мир с утра.
И труд мой не напрасен.
И хочется добра.

Я верю, что со всеми
всё будет хорошо.
Красиво, как в поэме.
Как в музыке - свежо.

Ведь я люблю всё это :
деревья, облака,
траву, цветы, предметы
и годы, и века...

Всему и всем на свете
свою улыбку шлю.
Мы братья по планете.
И я вас всех люблю.

Когда-нибудь настанет
прекрасная пора.
И месяцы с крестами
расстают во вчера.

Религии исчезнут,
но ближе будет Бог.
И дьявол бесполезный
уляжется у ног...

И мёртвые воскреснут.
И смерти не бывать.
И будет интересно,
и некогда зевать.

Проснёмся молодыми,
красивыми навек.
Получит каждый имя -
хороший человек.

Намёк на это ясен.
И это не мура.
Поскольку так прекрасен
сегодня мир с утра.

2006

Не меня ли сегодня с утра поменяли?..

Не меня ли сегодня с утра поменяли?
Взяли веру и радость, оставили боль.
Поиграли немного на струнах морали,
осыпая на чёрный костюм канифоль...

В мои полые кости слегка подудели,
потрещали хрящами колен и ушей,
обнаружили гордость и тут же задели,
дескать, мало работы и много виршей.

Переврали меня, из иных удалили,
передрали идеи, свернули в рулон
мои степи ковыльи и заросли лилий,
и созвездий морозных ночной кристаллон.

Унесли моё лето, жужжания, трели,
описали всё это, меня повели
не туда, где ручьи, земляника, форели,
на холодную сторону грешной земли.

То не мне ли сегодня друзья изменили?
Все двенадцать ближайших, тринадцатый – я.
И теперь их не вынуть уже из извилин
и не скрыться от мыслей в бреду бытия.

Не меня ли вчера ещё вы так любили?
А сегодня вы с кем, дорогая моя?

2007