г.Теплице, Чехия.

А может быть, давно...

А может быть, давно
остановилось время?
Ведь каждый новый день
заранее известен.
А может, не дано
мне повстречаться с теми,
кого я так люблю
и с кем хочу быть вместе?

И та, что половина
души моей мятежной
искать меня устала,
поверила в синицу,
а я журавль в небе,
бездонном и безбрежном,
меня и не заметишь,
со мной не состоится...

Хочу подняться выше,
туда, где море света
и тонкою печалью
поют иные сферы...
Но кто меня услышит?
Мольбы мои об этом
сметаются волною
чужой дремучей веры.

И всё, что остаётся,
порадоваться малым,
которое огромней
надуманного вздора...
Сегодня снова солнце
повсюду разливало
блаженство благодати,
и значит, осень скоро...

Воздушные потоки
несут меня куда-то
над спелыми полями
и бледною рекою...
Как жаль, что эти строки
одна тебе отрада,
а я уже растаял
за дымкой голубою.

2009

г. Теплице, Чехия.

Лёгкие шаги.

Я снова иду по холодной аллее,
по мокрой дороге.
Мне осень бывала когда-то милее
весны на пороге.

Теперь надоело унынье в природе
и слёзы, и слякоть.
Не в нашем характере век колобродить
и горестно плакать.

Что было, то было. Запомним уроки,
забудем провалы.
Ещё мы не вечны, ещё мы в дороге,
ещё не позвала

с высокого неба, гремя и пугая,
труба Гавриила.
Ещё ты со мною, живая, нагая,
и мне это мило.

И что для меня эта внешняя морось
и нервные дрожи?
Что может быть хуже, когда были порознь?
Когда не поможет

ни груда работы, ни дни-алкоголи,
ни грили, ни блуды...
Ни глазки Анюты, ни позы Ассоли,
ни груди Гертруды...

Спасибо за то, что тебя вспоминаю,
шагая по лужам.
За то, что ты вся мне — Венера, Даная...
И я тебе — мужем...

А осень, как ты, впереди каблучками
стучит по брусчатке...
Её очертанья и волосы-пламя,
до горечи сладки...

2009

Вид из окна.

Спасибо за то, что сдохну...

Спасибо за то, что сдохну. И кончится даже тьма.
Иначе от этой жизни я просто сойду с ума.
И дело не в том, что бедность сидит на моём плече,
а в том, что её зуденье всё время в одном ключе.

"Старик, ты дурак, наверно. Живёшь непришедшим днём,
а этот день улетает! И мы его не вернём.
Потомкам твои творенья до лампочки и звезды.
Ну, может, один прочтёт их, такой же наив, как ты..."

Ну, вот и прекрасно, глас мой, хотя бы один, да мой.
Я буду ему поддержкой. И в золоте, и с сумой.
Свою протяну я руку, о чём-то ещё шепну...
О чём? Чтоб о теле думал, но не был в его плену.

Тогда улыбнулся голод, клыком сверкнув из угла,
и бедность в ответ кивнула, она его поняла...
Они затянули дружно: "Блажен, кто поверил снам,
шагает, спешит к вершине, а всё же приходит к нам..."

Заткнитесь, исчадья ада! Ваш скепсис для тех, кто слаб.
А я всю жизнь ковыляю, но всё же ещё не раб.
Специфика в каждом деле - своя и своё берёт,
но греет сознанье долга и то, что идёшь вперёд.

"Ты кончишь дни под забором! "- мне так отец говорил.
Возможно. И даже скоро... Но кашу кто заварил?
Я только, в руках небесных, усталая кисть, перо,
ещё один мост над бездной, для тех, кто творит добро.

И мне это солнце светит, и дерево дарит тень.
Пусть самая малая радость, но есть она каждый день.
Хотя бы гора и замок, и неба кусок в окне.
Совсем немало, чтоб думать, что это дают и мне.

2009